RSS
Меню
Главная » Ranobe » 2009 » Июнь » 24 » Kino no Tabi - Книга 1, глава 5: "Страна взрослых"

Kino no Tabi - Книга 1, глава 5: "Страна взрослых"

Kino no Tabi - Книга 1, глава 5: "Страна взрослых" ~Права человека~



Когда я встретила человека, который называл себя Кино, мне было одиннадцать лет и я всё ещё жила в стране, где родилась. Если честно, то я не помню, как меня тогда звали. Я помню, что это было имя цветка, и что если его немного изменить, то оно превращалось в жуткое ругательство. Другие дети часто надо мной издевались.
Когда я встретила Кино, он был высокий и очень худой. В нашу деревню он пришёл пешком. Молодые охранники у ворот не были уверены, могут ли они позволить ему войти. Они связались со своим начальством и ждали его решения. Пока начальство решало, они, чтобы поиздеваться, заставили его посыпать голову белым порошком для уничтожения вшей. Но это не дало никакого результата.
Я заметила его, когда его заставили ждать, смотрела за ним, когда он с большим достоинством вошёл, и не спускала с него глаз, пока он не оказался прямо передо мной.
Но затем садящееся солнце простёрло его тень к моим ногам, и тень накрыла меня.
На нём были сапоги, каких я ещё ни разу не видела. Он носил чёрную куртку и длинное коричневое пальто, такое пыльное, словно он нашёл его где-то в грязи на обочине. За плечами у него висел рюкзак, такой поношенный, что из него торчали лохмотья. Рюкзак тоже был тощим. Таким тощим, что от одного взгляда на него мне захотелось есть. Его щёки были впалые, волосы растрёпаны. Белый порошок всё ещё был виден в волосах.
Я была выше всех моих друзей, но когда он заговорил со мной, ему пришлось наклониться.
"Эй, девочка. Меня зовут Кино. Я путешественник. А как твоё имя?"
Я подумала, что Кино - хорошее имя, короткое и его легко произнести. Лучше, чем некоторые глупые названия цветов. Я сказала ему своё имя.
"Какое милое имя. Скажи мне, где здесь можно найти гостиницу? Если ты знаешь такое место, не слишком дорогое, но в котором есть душ, я буду тебе очень благодарен. Я жутко устал".
В то время мои папа и мама держали дешёвую гостиницу.
"Похоже на наш дом".
Так я сказала.
Кино радостно улыбнулся. Это то, что ему нужно, сказал он.
Я отвела его к нам домой.
Кино сразу не понравился моему отцу, но его лицо выразило недовольство всего на мгновение перед тем, как он натянуто улыбнулся. Затем он встал из-за своего стола, чтобы проводить моего нового друга в его комнату. И он, конечно же, не отверг денег Кино.
Кино снова взял свой рюкзак, поблагодарил меня и стал подниматься по лестнице вслед за моим отцом.
Я отправилась в свою комнату. В ней на стене висел лист, на котором крупными красными буквами было написано: "Осталось три дня".

На следующий день я проснулась около полудня и вымыла волосы в раковине, что была в моей спальне. Папа и мама не пришли меня будить. Как бы то ни было, это была моя последняя неделя. На листке на стене теперь было написано: "Осталось два дня".
Я услышала шум из внутреннего дворика здания, и прошла туда через сад.
Сзади нашего дома была большая свалка железа с частями машин, сломавшихся много лет назад. Дети часто играли в этом месте до самого заката.
На краю свалки, склонившись, сидел Кино и что-то ровнял молотком. Это оказался обод колеса. Не такой толстый, как у машин, потоньше. Около Кино лежала рама мотоцикла. Наверно, колесо принадлежало ему.
Кино заметил, что я наблюдаю за ним. 
"Доброе утро".
Так он сказал. Его волосы были всё ещё растрёпаны, но порошка против вшей уже не было видно, так что они выглядели немного лучше.
"Что ты делаешь?"
Так я спросила.
"Чиню мотоцикл. Я хотел купить его, но твой отец сказал, что это старый кусок металлолома, и если я хочу, то могу забирать его".
"Ты можешь починить его?"
"Я могу вылечить его".
Кино рассмеялся, добавив, что это займёт некоторое время, поскольку мотоцикл был в довольно плачевном состоянии.
Когда он закончил выравнивать колесо, то присоединил его к мотоциклу. Затем он занялся починкой других деталей, складывая их и собирая из маленьких деталей что-то большее, более сложное.
Некоторое время я наблюдала за ним. Затем проголодалась и вернулась в дом, чтобы позавтракать.

После завтрака я снова вернулась к Кино. К тому времени он уже почти наполовину 'вылечил' мотоцикл. Теперь он стоял, опираясь на подножку.
"Этот мотоцикл очень похож на тот, на котором я когда-то давно путешествовал".
Так, повернувшись, сказал Кино. Теперь он полировал какой-то стержень.
"И сколько это займёт времени?"
Так неожиданно спросила я.
"Я имею в виду - его лечение?"
"Ну, я думаю, что ещё день. Довольно скоро он сможет поехать".
"Он? Мотоцикл может сам ездить?"
Так я спросила, придравшись к странному выбору слов Кино.
"Ну, если быть совсем точным, то сам он не может, нет. Кто-то должен сесть на него сверху, заключив с ним договор. Тогда он сможет поехать".
"Что за 'договор'?"
Кино посмотрел на меня и легонько похлопал по топливному баку мотоцикла, почти погладил его.
"В данном случае договор - обещание помогать друг другу".
"Помогать друг другу - как?"
"Ну, я не могу бегать так же быстро, как ездит мотоцикл".
Так он сказал.
Я кивнула. Он был слишком тощим и вряд ли мог бегать быстро или убежать далеко.
"А мотоцикл может ездить быстро, но не может держать баланс, если только кто-нибудь не сидит на нём".
"Понятно".
Кивнула я.
"Поэтому я сажусь на него сверху и сохраняю равновесие, мотоцикл поддерживает скорость, и вместе мы можем получать удовольствие от путешествия".
"Так вы помогаете друг другу. Это договор".
Так я заключила.
"Точно. Как только он проснётся, я спрошу, что он об этом думает".
"И он тебе ответит?"
"Конечно!"
Так он сказал и подмигнул мне.

Я вернулась в дом, сделала кофе и принесла чашку Кино. Он отхлебнул и сказал, что очень вкусно. Выпив половину, он сказал:
"Мы должны выбрать для него имя. Как ты думаешь?"
"А как ты звал свой старый мотоцикл?"
"Гермес".
"Мне нравится".
"Правда? Ну, значит, Гермес".
Кино радостно улыбнулся.
Мне кажется, я улыбнулась в ответ.
Затем Кино продолжил лечить мотоцикл. Я села позади него, некоторое время смотрела, затем спросила:
"Что ты делаешь, Кино?"
"Делаю?"
Так он ответил, не оборачиваясь. Его руки продолжали своё дело.
"Ты же взрослый, так?"
"Ну, по сравнению с тобой, несомненно".
"Но все взрослые занимаются какой-нибудь работой, так же?"
Мне показалось, что Кино несколько смутился. Теперь я понимаю, почему.
"Ну... да, наверно".
"Тогда какой работой ты занимаешься?"
Так настаивала я.
"Ну, я думаю, что ты можешь сказать, что я путешественник".
Так ответил Кино.
"Да, профессиональный путешественник".
"Значит твоя работа - посещать разные места?"
"Ага".
"Даже плохие места?"
"Иногда. Но большинство мест хорошие, и это доставляет мне радость".
"Но тогда это не работа".
Так сказала я. Руки Кино замерли, он повернулся и посмотрел на меня.
"Работа трудная", - объяснила я. - "Она не приносит радости. Да и не должна. Это то, что ты должен делать, чтобы выжить. Если тебе это нравится, значит путешествие - не работа".
"Правда?"
Так пробормотал он, склонив голову набок.
Я подумала, что он насмехается надо мной, потому я попробовала показать ему, что понимаю, как устроен мир: 
"Вот поэтому завтра, нет - послезавтра, мне сделают операцию".
Он выглядел удивлённым:
"Что за операцию?"
"Операцию, которая сделает меня взрослой. Так что это моя 'последняя неделя'".
Кино спросил, что я имею в виду. Сначала я удивилась, что он не знает, что такое 'последняя неделя'. Затем поняла, что удивляться нечему. Конечно же, он не знал про 'последнюю неделю', он же был не из нашей деревни. Я решила всё ему объяснить. Хоть это и заняло бы много времени, я знала - он будет слушать.
В этой стране, сказала я Кино, всех, кто старше двенадцати, считают взрослыми. А всех, кто младше, считают детьми. Взрослые - это люди, у которых есть работа и ответственность.
Взрослые всегда могут сказать своим детям: "Вы дети и можете делать, что пожелаете. И это нормально. Но взрослые не могут делать то, что им нравится потому, что у них есть работа. Работа нужна для жизни. Работа - самая важная часть жизни. Когда вы работаете, вы должны делать то, что не хотите делать, даже то, что считаете неправильным. Но не беспокойтесь. Когда вам исполнится двенадцать, вам сделают операцию. Мы вскроем вам голову и извлечём ребёнка из вашей головы. Эта операция превратит вас во взрослого. И ваши мамы и папы тоже смогут отдохнуть".
Неделя перед операцией - неделя перед тем, как ребёнку исполнится двенадцать - была названа 'последней неделей'. Никому в стране не позволено разговаривать с таким ребёнком. Дети проводят эту неделю в изоляции. Не думаю, что кто-нибудь может объяснить, почему так стало, хотя у каждого, кого я знаю, есть на этот счёт своя теория.
Когда я закончила своё неуклюжее объяснение, Кино сказал:
"Понятно. Это жестокая система".
"Почему ты так говоришь? После этой операции каждый ребёнок может стать настоящим взрослым!"
Так я искренне удивилась.
"Если тебе не сделают операцию, и ты не станешь настоящим взрослым, то что станет с тобой?"
"На самом деле я не совсем понимаю, что ты понимаешь под 'настоящим взрослым'. Настоящий взрослый это тот, кто делает работу, которая ему не нравится? Как жизнь может радовать тебя, если ты делаешь только то, что ненавидишь? И заставлять всех делать операцию... этого я совсем не понимаю".
Кино насупился.
Я решила спросить:
"Ты сказал, что более взрослый, чем я. Так тебе делали операцию или нет?"
"Нет. Никаких операций".
"Так ты ребёнок?"
"Нет".
Он не был ни ребёнок, ни взрослый? Я не понимала.
"Тогда что ты такое?"
"Что я? Я Кино. Человек по имени Кино. И всё. И я путешествую".
"Тебе нравится путешествовать?"
"Да, нравится. Поэтому я и путешествую. Конечно, ты не можешь жить, только путешествуя, поэтому я продаю лечебные травы, которые собираю во время путешествия, или необычные вещи, которые нахожу тут или там. Но в основном всё, что я делаю, это путешествую. Я делаю то, что мне нравится".
"Что тебе нравится..." Мысль меня поразила. Я сильно позавидовала. До этого я верила, что детям необходимо сделать операцию и стать взрослыми. Что только детям позволено любить или ненавидеть что-то.
Моё детство почти закончилось. И тут появился Кино и сказал, что так не должно быть.
"Что ты любишь больше всего?"
Так спросил Кино.
"Я люблю петь!"
Так я быстро ответила.
Кино улыбнулся мне.
"Я тоже люблю петь. Я часто пою во время путешествия".
И он начал петь. Это была быстрая песня, я не понимала слов, и он ужасно пел. 
"Я не очень хорошо пою, правда?"
Так он сказал, закончив петь.
"Нет".
Я чистосердечно призналась и рассмеялась, поняв, что он и сам знает, насколько он плохой певец и моё признание не сделает ему больно.
Кино развеселился.
"Но, даже зная, что я плохо пою, мне нравится пытаться петь".
Я точно знала, что он чувствует. Я иногда пела, когда оставалась одна, и вокруг не было никого, кто мог бы меня услышать.
Тогда и я спела то, что мне нравилось. Это была медленная, но радостная, очень приятная песня. Я всё ещё довольно часто пою её.
Когда я закончила петь, Кино зааплодировал.
"Ты действительно здорово поёшь. Я удивлён. Может быть ты лучший певец, которого я слышал".
Смущённая, я поблагодарила его.
"Ты любишь петь, и ты хорошо поёшь, почему бы тебе не стать певицей?"
Так спросил Кино.
"Я не могу стать певицей".
"Почему?"
"Потому, что мои мама и папа не певцы".
Он пожал плечами так, словно хотел сказать, что не понимает, и я подумала, что будет лучше, если я объясню ему.
"Причина, по которой взрослые имеют детей, в том, что они хотят, чтобы кто-то унаследовал их занятие, правильно? Так всегда было. Это..."
"Традиция? Долг?"
Так подсказал Кино.
Я кивнула.
Кино сказал:
"Ясно... Значит такая ваша страна".
Его это очень расстроило, и он вернулся к лечению мотоцикла.
Несколько мгновений я смотрела на его затылок, затем спросила:
"В других местах это не так?"
Он оторвался от работы, а затем кивнул.
Я вернулась в свою комнату.

В тот вечер я лежала на кровати и думала. Я всегда верила, что лучшее - единственно правильное - это сделать операцию и стать взрослой. Теперь же я стала думать, а не является ли то, что происходит в нашей стране, несколько ненормальным. Что ненормально не делать то, что тебе нравится, всю оставшуюся жизнь, вместо этого занимаясь тем, что тебе ненавистно. И что хуже всего - не сметь даже сказать об этом.
Некоторое время я размышляла и, наконец, пришла к некоторому заключению. Я не хочу оставаться ребёнком навсегда, но если я и должна повзрослеть, то хочу сделать это сама. Я не хочу, чтобы меня принудили стать взрослой, как всех остальных. Даже если я нарушу порядок или выберу неправильное время - я хочу стать таким взрослым, каким я хочу - взрослым, похожим на Кино. И я хочу найти работу, в которой бы я разбиралась и которая бы, в тоже время, мне нравилась.
Я хочу оставаться собой.

Когда я проснулась на следующий день, на листке на стене было написано: "Последний день!". Я спустилась по лестнице и вышла во дворик перед гостиницей, где были мои родители. Им не разрешалось разговаривать со мной, но они могли отвечать, если я начинала разговор.
Я пересказала им всё, о чём думала в прошлую ночь и спросила:
"Я не хочу идти на операцию, чтобы стать взрослой. Есть другой способ стать взрослой? Чтобы я стала взрослой, но осталась собой?"
Я просто спросила, я не собиралась затевать ссору.
Но эти слова изменили мою судьбу. И судьбу Кино.
Мои родители отреагировали так, словно увидели ночной кошмар. Они посмотрели друг на друга - ужас отражался в их глазах.
Мой отец завизжал:
"Тупой ребёнок! Как ты можешь такое говорить? Ты мерзкая, мерзкая маленькая девчонка! Как ты осмелилась на такое... такое предательство?! Такое богохульство! Хочешь навсегда остаться ребёнком и никогда не стать взрослой?"
Затем он посмотрел на мать, и она продолжила - её слова били, словно плеть, ужас застыл в её глазах:
"Извинись, глупый ребёнок! Скажи, что ты извиняешься! Перед отцом! Передо мной! Перед деревней! Моли нас о прощении за свои дурацкие проказы! Обещай, что никогда больше не будешь говорить таких вещей, и тогда... тогда мы забудем обо всём, что случилось".
"Почему ты так неожиданно заговорила об этом? Кто научил тебя этим безумным идеям?"
Так кричал мой отец.
Я могла себе представить, почему они так реагируют - ведь никто из них до сих пор не сопротивлялся проведению операции. Они убедили себя, что операция - это прекрасно. Это был защитный механизм, оберегающий их душевное спокойствие.
И пока моя мать пыталась поверить, что это всего лишь глупые выходки её ребёнка, мой отец не смог так легко простить меня за эти слова. Он искал способ присвоить их кому-то другому. Кому-то вроде Кино.
Заметив суматоху, к небольшому дворику перед гостиницей стали стекаться взрослые.
"Что случилось?"
"Я слышал крик..."
Их манеры были постыдны, ведь мои родители вели себя совсем не так, как подобает взрослым.
Мой отец удивил меня, сказав:
"Прошу прощения. Моя дочь сказала такие ужасные слова! Она не хочет завтра идти на операцию!"
Я была потрясена тем, что он сказал это - даже не пытаясь скрыть своего стыда.
Ответ соседей было легко предугадать.
"Что? Болван! Ты плохо её воспитывал! Это твоя вина!"
"Стать взрослой без операции? Сама идея безумна!"
"Как ты можешь так говорить о великой операции? Хоть ты ещё и ребёнок, но такие вещи непростительны!"
Затем они стали орать на меня так, словно что-то сломалось внутри и они не могли остановиться до тех пор, пока у них не кончатся слова.
"Пожалуйста, простите нас! Это мы позволили ей сбиться с правильного пути!"
Так причитала моя мать.
Отец сердито посмотрел на меня сверху вниз.
"Вот что происходит, когда говоришь глупости. Теперь нам за тебя стыдно! Это всё тот мерзкий путешественник, точно вам говорю! Это он научил тебя таким дурацким идеям!"
Отец схватил меня за руку и, волоча за собой, отправился искать Кино.
Кино был на заднем дворе. Рядом с ним стоял мотоцикл, сверкающий как новый. Трудно было поверить, что ещё два дня назад он был кучей ржавого мусора. Раздутый рюкзак Кино был привязан сзади сиденья и время от времени подрагивал от вибрации двигателя. Заднее колесо не касалось земли, а крутилось в воздухе, ведь мотоцикл стоял на подножке. Поверх сиденья было брошено коричневое пальто Кино, в котором он пришёл в нашу деревню. Оно было чистое, но всё такое же поношенное.
Мой отец заорал на него, встряхнув меня так, что лязгнули зубы.
"Вот ты где! Да, ты... кусок грязи!"
Когда невозмутимо спокойный Кино повернулся к нему, ярость моего отца сменилась безумием, и он завизжал, больше похожий на зверя, чем на человека.
"Так вот что операция сделает с тобой? Наверно, тебе лучше обойтись без неё".
Так тихо сказал Кино, посмотрев на меня сверху вниз.
И подмигнул мне.
Я хихикнула. В этот момент мой разум стал чистым и спокойным. Я приняла решение.
"Ты! Ты!"
Мой отец направил свой сжатый кулак на Кино, слюна и пена летели у него изо рта.
Кино поклонился моему отцу со спокойствием святого.
"Да?" 
"Да? Да? Я покажу тебе 'да'! На колени! Моли о прощении! Меня! Всех жителей этой деревни!"
"Прощении? За что?"
Так спросил Кино, склонив голову набок.
В ответ мой отец снова взревел. Его лицо стало багровым, а тело затряслось. Я посмотрела на его лицо, лицо настоящего взрослого. Оно не отличалось от лица моих друзей, с которыми я ссорилась из-за чего-то глупого и убегала в слезах домой.
Он хотел крикнуть что-то ещё, или опять взреветь, когда его прервал голос.
"Мне кажется, уже хватит".
Это был старейшина деревни.
Тогда я точно не знала, каков его настоящий титул, но знала, что он очень важный человек. Его манеры отличались от манер взбешённых взрослых. Тогда я подумала - для этого тоже нужна операция?
Старейшина заговорил с Кино.
"Путешественник, в каждой стране, в каждом доме есть свои традиции. Ты знаешь это".
Это не было вопросом, но Кино ответил.
"Да, знаю".
"В этой стране у нас тоже есть свои традиции. Это древние традиции и они не могут быть изменены по твоей прихоти. Я уверен, что ты понимаешь это".
Плечи Кино опустились.
"Понимаю. Я собираюсь покинуть вашу страну, старейшина. Если я останусь здесь ещё хоть на немного, то, скорее всего, меня убьют. Есть ещё какие-нибудь правила, которые я должен соблюсти, чтобы уехать?"
Старейшина сказал, что нет.
"Если ты направишься туда", - старейшина показал в направлении, куда был развёрнут мотоцикл, - "то выйдешь прямо к воротам. Ступай. Но я не думаю, что твоей жизни угрожает опасность. Ты должным образом въехал в нашу страну, ты не нарушал порядка. Я гарантирую тебе безопасность, пока ты не выйдешь за ворота. Это же всё-таки Страна взрослых".
Кино повернулся ко мне, наклонился и посмотрел в глаза. Я вдруг поняла, что мой отец больше не стоит у меня за спиной.
"Прощай, маленький цветок".
Так сказал Кино.
"Ты уезжаешь?"
Я хотела, чтобы он остался ещё. Я хотела узнать его после операции. Я хотела поговорить с Кино как взрослая.
"В каждой стране я остаюсь не дольше, чем на три дня. В большинстве случаев за три дня ты можешь узнать всё об этом месте. Кроме того, если ты задержишься, то не сможешь посетить ещё много новых, других стран. Прощай. Береги себя".
Так сказал Кино.
Я помахала ему, и когда Кино уже почти сел на мотоцикл, снова появился мой отец с длинным, тонким разделочным ножом в руке. Моя мать следовала за ним, рыдая и комкая передок своей блузки.
Кино повернулся.
Мой отец посмотрел на старейшину, держа нож так, чтобы тот мог его рассмотреть. Старейшина кивнул.
Я смотрела на моего отца и думала только о том, как это странно видеть его с разделочным ножом на улице. Это было так неуместно.
Кино спросил старейшину, почему мой отец принёс нож.
Старейшина, всё тем же спокойным, чётким голосом произнёс страшные слова:
"С помощью ножа он хочет избавиться от девочки".
И без того бледное лицо Кино стало белым.
"Что?"
"Она отвергла необходимость операции и ослушалась родителей. Таких детей невозможно оставить без присмотра. Дети всё время, и на это есть серьёзные причины, остаются собственностью своих родителей. Родители произвели их на свет и у них есть полное право избавиться от дефективных детей".
Только тогда я поняла, что отец собирается убить меня. Я не хотела умирать, но ничего не могла с этим поделать. Я подняла голову и увидела на лице моего отца выражение, которого никогда раньше не видела.
"Бесполезная".
Так прошептал отец и его слова были наполнены ненавистью.
"Путешественник. Пожалуйста, отойдите. Здесь опасно".
Так сказал старейшина.
Мой отец направился ко мне, держа нож. Я видела серебряный блеск лезвия и думала - какая прелесть.
Затем в мире всё смолкло, время замедлилось и стало еле ползти. Я видела, как Кино бросился ко мне сбоку, пытаясь перехватить выпад моего отца. Но нож приближался ко мне слишком быстро.
Спасибо тебе, но уже слишком поздно.
Лезвие было в нескольких сантиметрах от меня, когда отец повернул его в сторону и поймал на него грудь Кино, который был уже почти между нами. Лезвие плавно вошло в его тело.
Звук вернулся, и я услышала странный вскрик. Кино стоял так, словно хотел обнять моего отца, кончик разделочного ножа торчал у него из спины. Он упал к моим ногам с ножом в груди. Его тело ударилось о землю с глухим стуком и осталось лежать. Я знала, что он уже мёртв.
Собравшиеся жители громко ахнули, и снова наступила тишина.
Без единой мысли в голове я отступила на несколько шагов назад и наткнулась спиной на мотоцикл. Он покачнулся на подножке, но не упал.
Затем мой отец рассмеялся. Он посмотрел вокруг и сказал:
"Вы видели! Вы видели, как он прыгнул между нами. У меня не было времени, чтобы отступить. Я собирался убить свою дочь, вы же знаете. Но вместо этого убил его".
Он повернулся к старейшине.
"Что нам делать с этой ужасной случайностью?"
Я знала, что мой отец говорил бессмыслицу. И все взрослые, стоявшие тут, тоже знали это. Они стояли и переглядывались. Они смотрели на моего отца, затем на старейшину.
Через мгновение старейшина сказал:
"Ну, путешественник сам прыгнул под нож, так что я думаю, что ничего не поделаешь. У тебя ведь не было намерений зарезать его. Это была, как ты правильно сказал, случайность. Очень печальная случайность. Ты ни в чём не виноват. Все с этим согласны?"
Взрослые вокруг него закивали, но их глаза были пусты и широко открыты.
"Да, конечно, это была случайность. Очень печально. Очень жаль".
Так они продолжали говорить.
Мой отец поклонился старейшине.
"А этот безумный ребёнок?"
Старейшина посмотрел на меня своими чёрными глазами. Они были как пластинки оникса - плоские, чёрные, безмолвные.
"Ты можешь избавиться от неё. Если кто и виноват в смерти путешественника..."
Он пожал плечами и отвернулся.
Мой отец во второй раз поклонился старейшине и сказал:
"Ваша мудрость доставляет мне огромное удовольствие".
Моя мать стояла позади него и смотрела на меня, зажав рот руками. Она ничего не сказала, эта женщина, которая однажды назвала меня своим 'маленьким цветком', так же как и Кино... перед тем, как умер.
Даже зная, что на этот раз они точно убьют меня, я была счастлива, что умру без операции - так и не став 'настоящим взрослым'".
Мой отец наклонился и попытался вытащить нож из тела Кино, но нож не поддался. Моя мать тоже наклонилась, чтобы помочь ему. Ручка ножа была вся в крови, поэтому она отвела руки отца в сторону и зажала её через рукав своей белой кофты. Он положил свои руки на её, и они медленно потащили нож - сантиметр за сантиметром - с жутким скрежещущим звуком.
Вспоминая, я понимаю, что это отсрочка была последним подарком Кино мне. Словно он каким-то образом удерживал лезвие ножа, чтобы выиграть мне время. Пока мои родители были заняты ножом, пытаясь покрепче ухватить его, тихий голос зашептал в моих ушах.
"Умеешь ездить на велосипеде?"
Так он спросил. Он был похож на голос маленького мальчика, даже младше меня.
"Да".
Так я прошептала в ответ.
Голос продолжил:
"Если ты останешься здесь, то тебя убьют".
"Лучше я умру, чем останусь жить, и мне сделают операцию. Эта операция хуже, чем смерть, если она меня превратит в такого же человека, как они".
И снова жуткий скрежет металла по костям. Нож вышел уже почти наполовину.
"Ты действительно хочешь умереть?"
Действительно?
"Я бы предпочла жить".
"Тогда самое время для третьего варианта". 
Так тихо сказал голос. 
"Какого варианта?"
Нож вышел уже почти полностью.
"Ты ведь умеешь ездить на велосипеде, да?"
"Да".
"Тогда залазь на сиденье мотоцикла, что сзади тебя. Возьмись за руль. Поверни правую ручку на себя и наклони тело вперёд. Это будет похоже на езду на велосипеде - большом, тяжёлом велосипеде".
С жутким чавкающим звуком, который я иногда слышу во сне, нож вышел из тела Кино и мои мать и отец повалились навзничь. Нож остался в руках у отца. Взрослые вокруг них тревожно вскрикнули, а затем нервно рассмеялись.
"И что потом?"
Так спросила я, слишком громко.
Взрослые вокруг удивлённо посмотрели на меня так, словно они забыли, что я здесь - словно забыли, что здесь вообще происходит. Мой отец держал жуткий разделочный нож в своих окровавленных руках и скалился на меня. Он был ужасен, но я не чувствовала страха.
"Уезжаем отсюда!"
Так завопил маленький голос.
Я развернулась и вскочила на сиденье мотоцикла, в то время как отец бросился ко мне, размахивая ножом. Моя мать пронзительно закричала.
Как мне и было сказано, я крутанула правую рукоятку и наклонилась вперёд. Мотоцикл тяжело соскочил с подножки и двигатель громко взревел. Моё тело отбросило назад, я отчаянно вцепилась в руль и зажала коленками топливный бак.
Группа взрослых неожиданно оказалась позади меня.
Я ехала на мотоцикле. И это действительно было похоже на езду на большом, тяжёлом велосипеде. Я слегка подкручивала ручку, когда мы проезжали неровный участок. Когда мы выехали на ровную дорогу, мы поехали быстрее.
"Неплохо! Так держать!"
Так прокричал голос.
"Крепко зажми бёдрами бак. Это придаст тебе устойчивости. Теперь я расскажу тебе, как менять скорость".
Я сделала всё так, как сказал голос. Ветер дул мне в лицо, на глазах выступили слёзы. Сквозь слёзы я видела, как ворота впереди нас становятся больше и больше, затем неожиданно они остались позади и мы оказались на открытой дороге, бегущей сквозь бесконечные поля зелёной травы. Это было впервые в моей жизни, когда я оказалась за воротами своей деревни.
Пока я ехала, я не могла думать ни о чём, кроме сохранения равновесия. Ни о родителях, ни о Кино, ни о холодных, ониксовых глазах старейшины. Ни даже о жизни, которую я оставляла позади.
Ветер колол глаза, но я не обращала на это внимания. Я ехала, всхлипывая.
Я не знаю, как долго я ехала. Минуты, часы, дни. Затем голос сказал:
"Ладно, я думаю, что уже достаточно".
Я пришла в себя, моргая, и села прямо.
"Теперь делай так, как я скажу".
Следуя инструкциям, я осторожно отжала рычаг левой рукой, подвинула правую ногу к педали, и мотоцикл стал понемногу сбрасывать скорость. Когда он готов был полностью остановиться, я выставила ногу.
На велосипеде мои ноги легонько отскакивали от земли, и я скользила до полной остановки, но тут было всё не так. Мои ноги сильно ударились о землю, и тяжёлый мотоцикл завалился набок.
"Ай!"
Так воскликнул мой терпеливый инструктор. Всё ещё сжимая руль, я упала на землю и покатилась, в ушах стоял звук металла, падающего на землю.
"Ну, это было просто ужасно! Кто учил тебя ездить на велосипеде, как-там-тебя-зовут?"
Я проигнорировала голос и легла на спину, устремив взгляд в небо. Оно было безоблачным и голубым. Я повернула голову и увидела только траву и цветы, колышущиеся на ветру. Я встала и осмотрелась. Я оказалась посреди поля красных цветов. Поле было таким огромным, что, даже взглянув назад, вдоль следа от колёс мотоцикла, я не смогла разглядеть свою деревню. Но на мгновение я вернулась назад, к путешественнику, оставшемуся там, на заднем дворике нашей гостиницы, с ножом в сердце, умирающему.
"Кино".
Так я прошептала. Странно, но мне не было грустно. Я больше не могла плакать. Я выплакала все слёзы, что у меня были. Но и счастья я не чувствовала. Я просто стояла, оцепенев.
"Эй!"
Так сказал голос, раздавшийся около моих ног. Я посмотрела вниз и увидела мотоцикл, лежащий на боку. 
"Я сказал, что это было просто ужасно!"
"Что?"
"Твоё вождение, вот что. Тебе не составит большого труда поставить меня?"
Такой же странный, как и показалось раньше - вот неожиданность - голос исходил от мотоцикла Кино.
"Мотоцикл? Это ты?"
"Конечно я! Здесь же больше никого нет, разве не так?"
Так сказал голос немного рассерженно.
Вокруг действительно никого больше не было. Мы были одни посреди поля красных цветов.
"Точно, извини".
"Мне не нужны твои извинения, маленькая девочка, мне нужно, чтобы ты поставила меня. Пожалуйста".
Так добавил мотоцикл просящим тоном.
Я решила, что этот тон более приятный, чем тот, которым он требовал. Я сделала так, как он и просил. Наклонилась, упёрлась грудью около сиденья и подняла его, приложив все силы.
Мы раздавили изрядное количество красных цветов.
Я поставила ногу сверху на подножку и надавила вниз, потянув мотоцикл вверх. Он сдвинулся немного назад, встал на подножку и больше не опрокинулся, когда я его отпустила.
"Спасибо".
Так он сказал.
"Пожалуйста".
Так я ответила.
"Ещё немного и всё бы кончилось плачевно".
В его голосе чувствовалось облегчение.
Я не сразу поняла, о чём он говорит. Затем я вспомнила солнечный луч, блеснувший на лезвии разделочного ножа. Это было так, словно я наблюдала со стороны за тем, что происходило с кем-то другим. Так, словно я уже не была маленькой девочкой из моей деревни.
"Спасибо, что спас меня".
Так я сказала автоматически. Мотоцикл ответил:
"И тебе тоже. Если бы я остался там, кто знает, что случилось бы со мной? Я рад, что ты отвезла меня сюда, Кино".
"Как ты только что меня назвал?"
Так я спросила.
"Кино".
"Почему?"
"Совсем недавно я спросил, как тебя зовут, и ты сказала 'Кино'".
"Но я..." - я начала произносить своё имя, но оно больше не было моим. Это было имя ребёнка, который жил в той деревне, не имея ни малейшего представления о мире. Который верил, что должен пройти операцию, когда ему исполнится двенадцать, чтобы стать 'настоящим взрослым'". Этот ребёнок умер сегодня, а может быть, он просто повзрослел, своими силами. Как бы то ни было, но этой девочки больше не существовало.
Я сделала шаг к мотоциклу и сказала:
"Я Кино. Хорошее имя, правда?"
"Да, мне нравится. Скажи, а как меня зовут? У меня есть имя? Я не помню".
Я вспомнила имя, которое выбрали я и другой Кино.
"Гермес. Тебя зовут Гермес. В честь старого друга того... кто умер".
"Хм... Гермес. Не плохо".
Так сказал Гермес и повторил своё имя ещё несколько раз с явным удовольствием. Затем спросил:
"Что дальше, Кино? Что будем делать? Куда направимся?"
Мы стояли там, в центре красного моря, мягкое благоухание цветов и травы разливалось вокруг нас. У меня не было ответов на его вопросы, и он их тоже не знал.
Так мы и начали своё путешествие, ничего не зная и не имея ни малейшего представления, куда нам направиться.

-------------------------------

Перевод с английского: Daidzobu

Категория: Kino no Tabi | Добавил: Daidzobu (24.06.2009)
Просмотров: 4307 | Теги: Kino no Tabi, Ранобэ
Войти на сайт

Архив
Поиск
Media network
Статистика
Rambler's Top100
bigmir)net TOP 100

Дизайн: Archer & Timekiller, Action Manga Team.      
При использовании материала с сайта, прямая ссылка на сайт обязательно.       Aragami Fansubs © 2007-2024