Наступила ночь. За забором было видно множество костров. С этой стороны забора костры освещали огромную, заранее подготовленную сцену. Когда лидер позвал господина Шизу, он надел свой любимый меч. Затем сел сбоку от сцены. Я устроился у него в ногах.
На рассвете вражеская армия построилась в шеренги и двинулась вперёд, пока не подошла к сцене.
"Посмотрите на этих идиотов. Они не способны ни на что, кроме насилия. До сих пор они нам проигрывали, и проиграют снова".
Лидер презрительно рассмеялся и отдал приказы подчинённым.
"Когда настанет время удирать - делай всё как обычно".
Так господин Шизу прошептал мне на ухо.
Люди собрались на сцене, и как бы это ни выглядело, всё равно они были похожи на хоровую группу. Следуя ритму дирижёрской палочки, они вдруг начали петь. Это была мягкая напевная мелодия. Вскоре красивая женщина в ярком платье вышла на сцену. Под сопровождение хора прекрасным голосом она начала петь. Слова были о том, что мир и любовь лучше бессмысленного кровопролития, что доброта живёт глубоко в сердце каждого, поэтому лучше отбросить оружие и взяться за лопаты и грабли. Господин Шизу выглядел так, словно он переспал, и у него болела голова.

Вдруг вражеские солдаты, смотрящие на сцену, стали неожиданно меняться. Они побросали оружие и радостно стали присоединяться к пению. Певица закончила петь, и была встречена громом аплодисментов. Всем было радостно.
"Посмотрите, путешественник. Они больше не хотят воевать. Песня 'Любви и мира' изменила их. Хмм... Точно. Путешественник. 'Война закончена. Они послушали нашу удивительную песню и теперь возвращаются домой'. С таким сообщением наш парламентёр отбыл в стан врага. Могу я предложить вам вина и закуски? Почему бы вам тоже не отложить своё оружие, путешественник?"
На сцене прекрасная женщина продолжала петь аудитории песни о чувстве ответственности, а лидер с сарказмом высказывал господину Шизу свои остроумные замечания.

На следующее утро ремонт багги был закончен и мы с господином Шизу вскоре уехали. Примерно в полдень мы встретились с солдатами из прошлой ночи, которые устроили привал. Глядя с некоторого расстояния на солдата, который наставил на нас револьвер, господин Шизу спросил:
"Вы собираетесь в меня стрелять? Вы тут главный? Если нет, то вашему начальнику такие действия вряд ли понравятся".
Повторив эту фразу раз пять, мы наконец-то оказались перед генералом. Он принёс формальные извинения за некомпетентность своих солдат.
Господин Шизу представился как путешественник, у которого нет намерений возвращаться в ту страну. А затем спросил:
"У вас же с самого начала не было намерений нападать на ту страну, не так ли?"
Генерал рассмеялся и кивнул.
"Конечно. Вот где солдаты могут расслабиться. Слова для них ничего не значат, и они ничего не знают про объявление войны. Они просто счастливы, что могут принять участие в отличной вечеринке. Мы сказали им, что наши вассалы устраивают праздничный банкет, чтобы отблагодарить нас за их защиту. Но вы никому не должны об этом говорить".
"Хорошо. Так кто же ваш настоящий враг?"
"Огромная страна с той стороны горного хребта. У них непонятная национальная политика, поэтому они являются империей зла. Уничтожить их - вот цель нашей благородной миссии. Если они нападут на эту страну, то совершат 'несправедливость по отношению к нашему вассальному государству'. А значит - начнётся война. Правосудие на нашей стороне, поэтому победа будет за нами".
Мы вернулись к багги, и я спросил господина Шизу, не стоит ли наведаться и в страну, которой принадлежит эта армия. Господин Шизу помотал головой.
"Я бы лучше отправился в страну, в которой не думают только о войне".
"Такую страну трудно найти".
"Это точно... Прости, из-за меня ты обречён на жизнь бродяги".
Так сказал господин Шизу и посмотрел в небо.
"Мне это не важно. Куда господин Шизу, туда и я".
Так честно ответил я, и господин Шизу посмотрел на меня.
"..."
Некоторое время господин Шизу молчал, а потом как всегда тихо улыбнулся.

"Ну что, поехали?"
"Я не против".
И мотор багги снова заурчал.

(Конец)